«Молодежный» обзор: Каннский документ Ван Бина посвящен молодым китайским рабочим

Проверьте этикетку на той одежде, которая висит в вашем шкафу. Если на нем написано «Сделано в Китае», есть вероятность, что его сшил один из персонажей документального фильма Ван Бина «Молодежь (Весна)» или кто-то вроде них.

«Молодежь (Весна)» — один из двух документальных фильмов, допущенных к основному конкурсу Каннского кинофестиваля, который почти 20 лет не принимал документальные фильмы в этой престижной категории — был снят в течение пяти лет в китайском городе Чжили, известном как столица швейного производства страны. Каждый год молодые люди из сельских районов Аньхой и других провинций устремляются в городские центры в поисках работы. Тысячи частных швейных «мастерских» готовы принять их на работу или, лучше сказать, эксплуатировать.

Ручная камера Вана попадает в захламленные, освещенные флуоресцентными лампами мастерские, где молодые мужчины и женщины шьют одежду с бешеной скоростью, их пальцы проталкивают ткань через швейные машины так быстро, что можно было бы поклясться, что режиссер ускорил видео. Это сдельная работа, поэтому чем быстрее вы сможете сшить пару флисовых штанов или праздничное платье для девочки, тем лучше.

На ночь рабочие удаляются в принадлежащие компании «общежития» — грязные жилища со всем очарованием ночлежки. Это ситуация с общей ванной комнатой – недостаток! Но есть и положительная сторона: у каждого пассажира имеется пластиковый тазик, в котором можно замачивать уставшие ноги или оттирать грязную одежду. Они едят на ходу из одноразовых контейнеров.

Как бы это ни звучало, цель Youth не состоит в том, чтобы разоблачить злоупотребления в торговле одеждой (хотя это может вызвать у вас глубокий скептицизм в следующий раз, когда вы пойдете по магазинам и заметите, скажем, куртку Made in China, продаваемую по подозрительно низкой цене). Намерения Ванга более тонкие социологические: Молодежь исследует связи и даже культуру, в каком-то смысле, которые могут развиваться среди людей, оказавшихся вместе в трудных обстоятельствах.

Подростки и люди в возрасте от 20 лет, составляющие в основном молодежь, сохраняют удивительную степень жизнеспособности в обстоятельствах, которые, как вы могли подумать, могли бы стереть их в порошок. Они настолько привыкли к работе, что, даже когда машины с яростью жуют ткань, они поддерживают между собой оживленные беседы. Вокруг много возни, и подшучивание между молодыми женщинами и мужчинами переходит в сексуальный подтекст. Одна молодая женщина говорит увлеченному коллеге, что он не в ее вкусе, и парирует его любовные мольбы (она обеспокоена тем, что у него раньше не было настоящей девушки и что он может быть девственником). Но, как ни удивительно, они заканчивают переговоры о возможном браке. Любовь в этой непростой обстановке, кажется, обладает всей романтикой деловой сделки.

Экономическое давление полностью ограничивает жизнь персонажей «Юности». В нескольких сценах фильма продолжительностью три с половиной часа рабочие вырабатывают стратегию, как получить от «босса» на несколько центов больше за единицу одежды. Ставки варьируются от 5 до 12 юаней за штуку, или примерно от 70 центов до 1,40 доллара по сегодняшнему обменному курсу (документальный фильм был снят в период с 2014 по 2019 год, поэтому трудно сказать, во что это переводится в долларах за этот период).

Одна сцена подчеркивает, как главенство деловых интересов влияет на жизнь молодых людей в фильме. После того, как молодая работница фабрики забеременела, ее мать встречается с надсмотрщиком, который говорит ей, что подросток должен выполнить свою норму одежды, прежде чем она сможет взять отпуск. Босс рекомендует девушке сделать аборт, чтобы облегчить задачу.

— Так ты избавишься от ребенка? - спрашивает босс женщину. Она кротко отвечает: «Да».

Молодежь занимает нейтральную, наблюдательную позицию по отношению к своим подданным. Это не вынесение приговора ни молодым людям, ни системе, которая нуждается в их труде, а по самой низкой цене. Это не фильм, который ищет застенчиво красивые образы – никаких кадров луны, отраженной в сточной канаве, и тому подобного – «никаких эстетических или драматических штрихов», как говорится в Каннской программе. Фестиваль отмечает, что Ван в настоящее время редактирует продолжение и что законченный проект может длиться девять часов.